23 июня 2004

Если наши синоптики не в состоянии угадать завтрашнюю погоду, о прогнозе на послезавтра можно не беспокоиться. Если планете грозит глобальное потепление, сто процентов все завершится глобальным похолоданием. Роланд Эммерих точно уловил высокоученую логику и написал сценарий 'Послезавтра', где главной пружиной интриги является именно лженаука метеорология, а люди в целом – впридачу. Но он знал, что творил. В лженауке действительно есть драматический конфликт.

Одни климатологи утверждают, что 'еще в 1827 году французский физик Жозеф Фурье предположил, что атмосфера земли выполняет функцию своего рода стекла в теплице: воздух пропускает солнечное тепло, не давая ему при этом испариться обратно в космос. И он был прав'. И если бы пресловутого 'парникового эффекта' не было, 'Земля была бы примерно на 30 градусов холоднее, чем сейчас, и жизнь бы на ней практически замерла'. Но они также замечают, что 'за последние сто лет среднегодовая глобальная температура поднялась на 0,3-0,6 градусов Цельсия', а 'в США и бывшем СССР последние 30-40 лет выпадает осадков на 10 процентов больше, чем в прошлом. Количество осадков над экватором при этом сократилась на те же десять процентов'. В связи с такой подозрительной погодой в начале 90-х годов прошлого века была создана Межправительственная комиссия по изменению климата, обнаружившая, что 'не только сильная жара, но и сильные внезапные заморозки, наводнения, сели, смерчи, ураганы объясняются эффектами глобального потепления'. В частности, 'увеличение температуры на 10 градусов по Цельсию вызовет повышение уровня мирового океана на 5-6 метров, что приведет к затоплению многих прибрежных территорий во всем мире'. Примером нарушений 'парникового эффекта' является прошлый ледниковый период, когда вымерли мамонты, а Ной спасся во время потопа, лишь потому, что был сильно пьян.

Другие климатологи всю эту феню, запротоколированную в Киото в 1997 году, называют тяжелым бредом сивой кобылы, так как для объяснения как потопа, так и ледниковых периодов 120, 90 и 55 млн. лет назад привлечены очередной глобальный вулкан или хуже того – очередной астерои 2000 д с инопланетянами. Геологи думают, что период был один. К тому же 0,3 градуса – это все же не 10,0, а глобальные цифры за сто лет, так же как и за тысячу, когда Гренландия зеленела, все равно спокойно вписываются в известный стих Э.А.Рязанова. Но кто на самом деле прав, мы так и не узнаем, пока жареный петух не клюнет. И Роланд Эммерих точно сообразил, что профит не в мамонтах, инопланетянах и астероидах (все это уже было, в том числе у него в 'Годзилле' и в 'Дне независимости'), а в том, чтобы показать, как будет, когда-таки клюнет, и чем надо запасаться на случай атомной войны. Показал выразительно и подробно.

Козырь Эммериха-режиссера – образцово-показательные спецэффекты. Он ничем другим в жизни практически не занимался ('Луна-44', 'Универсальный солдат', 'Звездные врата'), а если и занимался, то на благо своей новой родины ('Патриот'). Как очень дотошный немец, в 'Послезавтра' он сделал новую родину настоящей спецэффектной драмой. Первая мощная трещина в антарктическом льду трещит, затем первые лос-анжелесские смерчи смерчат вплоть до сдирания кожи со всех небоскребов, а когда дело доходит до Манхэттена – просто самая настоящая история любви атмосферы к поверхности Земли. По принципу памятных облизнувшихся летающих красных губ: 'Я люблю активную протоплазму. Но я люблю и пассивную протоплазму'. Цунами накрыло Манхэттен, и дикий поток воды максимально подробно рвется на улицы с пробками из автобусов и людей. Мимо Центральной библиотеки проплывает большой корабль. Потом все начинает мерзнуть. Страшная мертвая 'зона холода', достигнув Нью-Йорка, выделывает такое... Стоит, стоит на все это посмотреть. Со смерчами, с кораблем и моментом обледенения все – новое слово в убедительности спецэффектов. Это вам не 'Троя' и не 'Рассвет мертвецов'.

Людишки – чисто вспомогательные, что даже не обижает. Правильно выбраны несколько стабильных звезд (Дэннис Куэйд, Сила Уорд), одна восходящая (Джейк Гилленхаал) и непременный старый англичанин для блезира (Иэн Холм). Конечно, они нужны только как иллюстрация катаклизма. Старый английский профессор – для красивого конца (хотя где он погиб, так и непонятно), героический папа – чтобы идти пешком из Вашингтона в Нью-Йорк по 100-градусному морозу (хотя с какой целью, кроме красивого конца, он долго пер к сынуле, тоже непонятно), сынуля – чтобы на том же 100-градусном морозе драться с волками и находить прочие средства спасения (хотя почему не замерзли волки – действительно загадка). Единственное 'человеческое' наблюдение – что при катаклизме выживут самые умные. Вот, оказывается, для чего они нужны. Не хитрые, не подлые, не ловкие, а чисто умные: соображающие быстро не на сейчас, а на три хода вперед, учитывающие максимум любых, а не только личных последствий. В 'Послезавтра' папа – ученый, мама – врач, сынуля – вундеркинд, а семейка так и не распалась.

Людишки открыто сделаны с юмором (хороший последний тост умирающей профессуры и то, что корабль был русский), хотя ближе к финалу новый патриотизм Эммериха зашкаливает (что, впрочем, тоже смешно). Но для нас самое смешное во всей 'драме' – национальная безопасность. 'Парниковый эффект' угрожает только нерусским. Мы и так каждый год девять месяцев переживаем очередной 'ледниковый период', и ничего, живьем. При поездке к экватору вечно берем с собой дюжину маек и одну дубленку. Как зима – вечно знаем надежное средство: из дому не надо выходить. Как самая читающая страна в мире мы всегда найдем, что пожечь, и не только в Центральной библиотеке. И самое главное – как народ пьющий, мы вообще не почувствуем холода. А небоскребов, между которых цунами было бы тесновато, у нас никогда и не строили. Так, на всякий случай можно сходить в бассейн и научиться получше плавать, но в принципе 'Послезавтра' убеждает, что при любой погоде мы можем спать спокойно.

Все это кино, конечно – бред такой же, как Киотский протокол, однако сделано неплохо.

Возврат к списку новостей